Те, кто прожил на этой земле не одно десятилетие, заметили (а потом и убедились), что материальный и духовный миры отнюдь не противоположны друг другу, а, напротив, взаимосвязаны и сплетены. Материальное одухотворено нашими переживаниями, впечатлениями, воспоминаниями. Какая-то погнутая чайная ложечка порой дороже нам, чем роскошный сервиз, что, в свою очередь, интересен не только своей красотой, но атмосферой дружеского застолья, которая не раз вокруг него создавалась. Однако союз формы и содержания не вполне равноправный. Принято считать, что в человеке доминирует содержание, а форма - всего лишь упаковка для его мыслей и чувств. Но если они так тесно связаны, то и форма неизбежно влияет на содержание, формирует его. Французский классик Шарль Бодлер (1821-1867) в своих художественно-критических статьях не раз приводит полюбившееся ему высказывание одного из авторов: «Когда я хочу узнать, до какой степени некто осмотрителен или глуп, насколько он добр или зол, либо каковы в настоящий момент его мысли, я придаю своему лицу, насколько это возможно, такое же выражение, как у него, и жду, какие мысли или чувства родятся у меня в мозгу или в сердце, чтобы сочетаться с моей физиономией и соответствовать ей».
Что уж говорить об одежде и ароматах, которые, кроме своего утилитарного предназначения, презентуют внутренний мир человека, выявляют его скрытые качества. Каждая женщина наверняка замечала, как влияет не настроение и самоощущение (а также на отношение окружающих) ее внешний вид: одежда, обувь, прическа, запах… У меня же есть пример просто рокового воздействия, можно сказать, власти, которую возымел надо мной один из ароматов – духи «FATH de FATH». Увы, влияние было негативным, гнетущим.
Тем более обидно, что это были мои первые французские духи. Вообще французские парфюмы (насколько я помню, сначала это были «Клема» и «Фиджи») появились в свободной советской продаже в середине 70-х годов прошлого века. Но мне, киевской студентке, не приходилось о них даже мечтать: флакон духов стоил столько же, сколько составляла моя повышенная стипендия. Однажды, правда, однокурснице подарили французский аромат, и она «угостила» им всю группу. Чтобы не пропасть такой ценности, мы в тот вечер отправились в театр, где дружно благоухали Францией.
По окончании университета меня направили на работу в школу под Киевом. Официально то был поселок городского типа, но на самом деле – село селом, просто очень большое. Тамошний магазин был воплощением универсальности. В небольшом помещении продавалось все – от хлеба до керосина. Там-то, между чистящей пастой «Аэлита» и консервами «Завтрак туриста», я углядела белую коробочку с синей полосой, на которой золотыми буквами сияло волшебное «FATH de FATH». Аромат Франции! Я потеряла покой и с первой же зарплатой отправилась в магазин. Продавец долго не могла поверить, что я действительно намерена купить этот продукт. Несколько раз называла цену (40 рублей, треть моей учительской зарплаты!), переспрашивала, покупаю я или только смотрю… Когда же я начала расплачиваться, сбежался весь магазин. Всем любопытно было посмотреть на богачку или сумасшедшую, выкладывающую за маленькую коробочку такие деньги…
Но я была счастлива! И аромат (а я его даже предварительно не пробовала) оказался таким, как мне хотелось, - в духе восточной элегантности и западного шика, как я их понимала. Однако когда я, уже обосновавшись в Измаиле, начала во всю пользоваться этими парфюмами, заметила досадную закономерность: стоило мне подушиться, идя куда бы то ни было (будь то личное или деловое), как ничего не складывалось, и я возвращалась в плохом настроении. Перебоев снадобье знаменитого Жака Фата не давало. И я начала избегать своих любимых и таких желанных духов.
Продолжалось это вплоть до того дня, когда в Измаил приехал… Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II. Как должен выглядеть журналист, освещающий столь высокий визит? Как сочетать в своем облике приличествующую случаю торжественность и необходимые для работы деловитость и удобство? Как, не выпячивая свою персону, не затеряться в толпе? Мне показалось, что только одно платье в моем гардеробе соответствует всем этим требованиям. Но какое!.. Карл Лагерфельд! Честное слово. По крайней мере, так написано на лейбле, что на изнаночной стороне ворота. Тяжелый креп. Сдержанный, но выразительный красный цвет. Рукав реглан. Отрезное. Двубортный запах (ударение на втором слоге) с закругленным краем. От талии вниз - шесть металлических пуговиц (как и на манжетах) в два ряда. Слегка скошенные прорезные карманы на юбке. Драпировка от ворота. Словом, элегантное платье-халат. А когда с телом соприкасается его шелковая подкладка, понятие «вторая кожа» как бы материализуется. В сочетании со светло-коричневой кожей туфель и сумки выглядело, мягко говоря, хорошо.
Но вот беда – такое платье требовало соответствующей ароматической поддержки. Но поскольку ничего серьезнее любимых и злополучных «FATH de FATH», у меня не было, я рискнула. Историю этого флакона я вам уже рассказала. А вот откуда у меня, скромного журналиста, это чудо от Лагерфельда? - спросите вы. Из Швеции. Одна моя тамошняя состоятельная знакомая, располнев после рождения дочери, отдала платье мне. Теперь я и сама в него не влезаю. Но храню. Как образец дизайнерского и швейного искусства. И как память о встрече с великим человеком.
А тогда надежда хоть на минутное интервью с Патриархом таяла на глазах: никакого общения с журналистами, даже киевско-московскими, не предвиделось. Не знаю, двигал ли мною профессиональный азарт, который всегда давал мне силы идти до конца, или то был дух противоречия, питавший мою напористость, но на выходе из диорамы я решительно шагнула навстречу процессии. Успела только увидеть ошалелые взгляды и негодующие жесты организаторов программы и, как говорится, сопровождающих лиц. Поздно. Мне уже было все равно. Я стояла перед Патриархом, и на меня смотрели его проницательные глаза. Только однажды встретила я другого человека, кто умел бы так внимательно смотреть на собеседника (Эмиль Константинеску, президент Румынии 1996-2000 г.г.). Несколько минут его жизни всецело посвящены тому, кто сейчас к нему обращается. А мне тогда Патриарх уделил столько времени, сколько трудно было ожидать для столь плотной программы. Не исключаю, что и мое лагерфельдовские платье помогло. Я получила эксклюзивную информацию для газеты и непреходящее духовное переживание на всю жизнь.
Так неужели кончилась власть «FATH de FATH» и кутюрье победил парфюмера? Не знаю. Больше я не надевала платье от Карла Лагерфельда и не душилась духами от Жака Фата. Но бережно храню и то, и другое.
Наталья МЕССОЙЛИДИ